Все легенды и мифы

система мифологических представлений древних балтийских (балтских) племен. Общебалтийская мифологическая система не сохранилась, но в некоторых случаях она реконструируется на основе мифологических систем отдельных балтийских племен: западных - пруссов, ятвягов и др., и восточных - жемайтов и аукштайтов (литовцев), латышей и др. На рубеже 1-го и 2-го тыс. н. э. балтийские племена занимали территорию к югу и востоку от Балтийского моря, соседствуя со славянами и прибалтийскими финнами. Самые ранние сведения о мифологии и ритуале балтийских племен, помимо археологических данных о погребальном обряде и характере святилищ, восходят к кон. 1 в. н. э. Описывая эстиев, отождествляемых с древнебалтийскими племенами, Тацит сообщает, что они "поклоняются праматери богов и как отличительный знак своего культа носят на себе изображения вепрей" ("Германия" XLV). Некоторые сведения о ритуале и идолопоклонстве эстиев и пруссов содержатся в англо-саксонском описании путешествия Вульфстана (кон. 9 в.) и в жизнеописаниях епископа Адальберта Бременского, пытавшегося приобщить пруссов к христианству. Данные источников 12-13 вв. расширяют представления о раннебалтийском язычестве: напр., араб. географ Идриси сообщает о поклонении огню, в булле папы Иннокентия от 5 октября 1199 упоминаются и другие объекты почитания - деревья, травы, водные источники, животные и т. д. С началом агрессии Тевтонского ордена, немецкой колонизации и христианизации в кон. 12 - нач. 13 вв. количество источников по Б. м. (прежде всего у пруссов) резко увеличивается (орденские договоры с пруссами, "Рифмованная хроника", "Ливонская хроника" Генриха Латвийского, польские анналы, русские летописи). Более поздние источники - "Хроника Пруссии" Петра Дюсбурга (14 в.), сочинения польского историка Я. Длугоша (15 в.), немецкого монаха С. Грунау, литовских писателей Мажвидаса, Даукши, Бреткунаса и др., польских историков М. Стрыйковского, Я. Ласицкого (16 в.) и др., сообщающие много нового, вместе с тем не только содержат немало сомнительных сведений, но иногда и дополняют Б. м. в соответствии с античными мифологическими образцами и общими представлениями о мифлогии самих авторов (в некоторых случаях отдельные авторы 16 в., например Грунау, подозреваются в подделках, с чем - в полном объеме - согласиться трудно). В 16 в. христианизация балтийских народов была завершена, но остатки язычества, оттесненные в область неофициальной культуры, сохранялись весьма устойчиво. С середины 16 в. появляются сочинения авторов балтийского происхождения (особенно в Литве), хорошо знакомых с пережитками языческой мифологии и обрядности, а также ученых, обладавших основами научной критики источников (немецкий историк М. Преториус и др. в 17 в., языковед Г. Стендер и др. в 18 в.). Важный источник сведений по Б. м. - латышский и литовский фольклор, весьма устойчиво сохранивший архаизмы: латышская мифология восстанавливается в большей степени на основе фольклорных источников, а не старых письменных свидетельств. Существенным подспорьем при реконструкции Б. м. являются произведения народного искусства (резьба по дереву, вышивки, орнаменты и т. п.). Языковые данные (прежде всего имена мифологических персонажей) в их сравнительно-исторической интерпретации позволяют выделить древнее индоевропейское ядро Б. м. - схему т. н. основного мифа о поединке громовержца с его противником (см. Индоевропейская мифология) и имена участников этого мифа - Перкунаса, Велняса и Велса. Индоевропейские истоки обнаруживает целый ряд других мифологических имен (см. Жемина, Пушкайтс, Усиньш, Лаума, Вейопатис. Зеайгстикс).

Главные черты Б. м. находят выражение в наборе основных семантических противопоставлений, описывающих пространственно-временные, социальные, оценочные характеристики мира (благоприятные и неблагоприятные для человека): счастье (доля) - несчастье (недоля), жизнь - смерть, чет - нечет, правый - левый, верх - низ, небо - земля (подземное царство), юг - север, восток - запад, суша - море, огонь - влага, день - ночь, весна - зима, солнце - месяц, белый - черный, близкий - далекий, дом - лес, мужской - женский, старый - молодой, главный - неглавный, сакральный - профанический.

В зависимости от функций мифологических персонажей, степени их индивидуализированности и актуальности для человека и некоторых других признаков внутри Б. м. выделяется несколько уровней.

Первый уровень объединяет высших богов, входящих в общебалтийский пантеон и в мифологические сюжеты. Первое место занимает бог (см. Диевас), обитающий на небе, главный среди богов. В прусском пантеоне он называется Око-пирмс ("самый первый"). В некотором отношении к богу (подчинение, зависимость, но иногда - предшествование во времени, ср. латыш. Vecais Tevs, "старый отец") находится громовержец Перкунас (Перконс). У бога есть дети, сыновья (литов. Dieyo suneliai, латыш. Dieva deli, наряду с Perkona deli, "сыновья Перкона"), с которыми связан целый комплекс архаических представлений, восходящий к индоевропейскому культу божественных близнецов (см. Близнечные мифы). В латышских народных песнях сохранились фрагменты мотивов и символы, связывающие детей Диеваса с обожествляемыми близнецами других традиций - древнегреческими Диоскурами, древнеиндийскими Ашвинами: сыновья бога влюблены в дочь бога (литов. Saules dukte, латыш. Saules meita, "дочь солнца", отсюда и эстонская Сальме); ожидая ее, они зажигают два огня на море, катают дочь солнца по морю в яблоневой лодке, по суше едут к ее дому на двух конях. Сыновья бога воплощают плодородие и связываются с сельскохозяйственным культом. С аграрной символикой близнечного культа связана и ритуальная значимость сдвоенного колоса и вообще сдвоенного плода (литов. dvilypaTs, kemerys, латыш, jumis, Юмис - слово, восходящее к древнему индоевропейскому названию божественного близнеца) и двойни у коровы, при рождении которой в литовских деревнях совершался очистительный обряд опахивания на двух бычках, запряженных в соху, предотвращающий эпидемию (аналогичный обряд известен и в древнеиндийской традиции). Представление о том, что с близнецами и их древнейшим атрибутом - лошадьми- связаны и возможность эпидемии, и исцеление от болезни, до настоящего времени встречается в литовских деревнях. Эти особенности близнечного культа отразились и в литовских изображениях коньков на крыше, имеющих точные соответствия в латышских коньках из области Курземе в виде конских голов (в этом отношении показательно родство латыш, jumt - "крыть крышей" и jumis - "сдвоенный плод", Юмис, полевое божество). Сходную функцию имели ритуальные столбы с изображениями двух братьев, прусских генеалогических героев - Видевута и Брутена. Архаичность всего этого балтийского комплекса представлений о божественных близнецах, соотнесенных с двумя вождями племени, подтверждается также и тем, что каждый из близнецов связывался с одним из элементов набора полярных противопоставлений: один из прусских боговблизнецов старый, другой - молодой, один связан с весенним циклом, другой - с осенне-зимним, один с жизнью, другой - со смертью и т. д. В наиболее древней реконструируемой форме балтийского мифа один из близнецов был сыном бога, другой - дочерью. Но дальнейшее развитие этого сюжета, устраняющее явный кровосмесительный характер брака между ними, ведет к раздвоению близнеца-брата на двух братьев при наличии одной сестры (дочь солнца, ср. кельтский миф об инцесте трех братьев, имя которых родственно латыш. Jumis, и их сестры, а также хеттский миф о кровосмешении 30 близнецов и их сестер и т. п.). В балтийском мифе сестра выступает в качестве дочери солнца, тогда как этимологическая связь имени бога с названием солнца (ясного неба) уже не осознается.

Помимо участия в сюжете архаического близнечного мифа, составляющего наиболее древний (но относительно полно реконструируемый) пласт Б. м., в целом Диевас пассивен и стоит вне мифологических сюжетов, чем напоминает высшего бога в ряде сибирских и африканских мифологий. В качестве наиболее активного, грозного и мощного мифологического персонажа выступает Перкунас (Перконс), бог грома и молнии, воплощающий военную и - косвенно - хозяйственную, имеющую отношение к плодородию, функцию. Ему противостоит Велняс, в культе которого есть следы его связи со скотом (конями, быками, свиньями), что, очевидно, свидетельствует о продолжении древней индоевропейской традиции, согласно которой загробный мир представлялся как пастбище. Это божество связано с нижним миром, со смертью и одновременно с плодородием. Громовержец, обитающий на небе, на горе, вверху, преследует своего противника, живущего на земле, внизу (нередко противник имеет змеевидную природу). Иногда в фольклоре указывается причина гнева громовержца - связь его противника с женой Перкунаса или похищение ее, людей, скота. Преследуемый противник прячется за разные предметы (дерево, камень), обращается в корову, в человека (а также и в других животных, в т. ч. в кошку). Громовержец на колеснице, запряженной конями или козлами, с медным или даже каменным оружием нападает на противника, мечет молнию, раскалывает дуб и камень, убивает противника, после чего начинается дождь, приносящий плодородие. Иногда упоминается помощник громовержца мифический кузнец (см. Кальвис). В этом виде основной миф, составляющий главный сюжет Б. м., восстанавливается бесспорно для литовской и латышской традиции и косвенно (в виде отдельных мотивов) для прусской. Ближайшие параллели балтийскому варианту основного мифа содержатся в белорусской традиции, которая впитала в себя многочисленные элементы Б. м., и в реконструируемой праславянской мифологии (см. Славянская мифология; в ряде случаев эта близость столь велика, что дает основания предполагать общие балтославянские истоки).

Другой архаичный миф, фрагменты которого сохранились в литовском и латышском фольклоре, - "небесная свадьба" солнца и месяца; в литовской народной песне "Свадьба месяца", когда месяц изменяет солнцу с утренней зарей Аушрой (иногда Аушра - дочь солнца), разгневанный Перкунас разрубает месяц мечом (объяснение убывания луны). В других версиях солнце выдает свою дочь замуж за утреннюю звезду Аусеклиса, вопреки воле ПерконсаПеркунаса, или месяц отнимает невесту у Аусеклиса, за что солнце разрубает его мечом. По фольклорным текстам реконструируется также вариант мифа, где утренняя заря (звезда), денница Аушра, латыш. Аустра, - жена громовержца, изменяющая Перкунасу с его противником. Перкунас низвергает ее с неба на землю, и та превращается в хтони-ческую богиню (ср. Маря, Жемина, Лаума).

Аусеклис, солнце, месяц и звезды (Звайгзнес, иногда - дети солнца и месяца) образуют небесную семью. Имена участников "небесной свадьбы" - Аусеклис (латыш. Auseklis, Auseklitis, Auseklits, Auseklins, Auseklinis, Auseklenc, Auseklens, Auseklenis), Аушрине-Аушра [литов. ausra, "заря", ausrine, "утренняя звезда", "Венера"; ср. Вакарине (vakarine), вечернюю звезду: она стелет солнцу постель, а Аушрине зажигает утром огонь], Аустра, Аустрине [латыш. austra, austrina, "утренняя заря", в некоторых текстах отождествляется с Аусеклисом; ср. Ауска, у Ласицкого - литовская богиня лучей восходящего и заходящего солнца] - этимологически связаны с латыш. aust, "рассветать" и имеют многочисленные индоевропейские параллели: ср. др.-инд. Ушас, греч. Эос, рим. Аврору, вероятно, латыш. Усиньш и вост.-слав. Усень - Авсень.

Эта часть Б. м., как и ряд существенных деталей, связанных с культом природных божеств, является общей для литовцев, латышей и, видимо, пруссов. В целом же структура первого уровня в каждой из этих традиций характеризуется своими особенностями.

Наиболее индивидуальный вариант представлен прусской мифологией. Прежде всего прусский пантеон наиболее оформлен, его персонажи (исключительно мужские) четко дифференцированы не только по функциям, но и по своей внешности; иерархия этих персонажей определяется не только по описаниям, но и по порядку следования в списках. Первый уровень представлен восемью персонажами. Помимо уже упоминавшихся бога (Дейвса) и Перкунса, сюда входят Потримпс, юный бог рек и источников, и Аутримпс, бог моря, в реконструкции восходящие, видимо, к одному персонажу - Тримпсу, существование которого подтверждается литовскими и латышскими данными. Патолс - самый старый бог, связанный с нижним миром; по описанию Грунау, имел длинную седую бороду: отсюда правдоподобная связь его с другим божеством - Бардойтсом (собств. "бородатый", первоначально, возможно, эпитет Патолса), позже трактуемым как бог кораблей (ср. Пеколс). Природные божества, дающие благополучие человеку, - Пергрубрюс, воплощение весны, листвы, травы; Пушкайтс, воплощение земли, священной бузины; Аушаутс, воплощение целостности, сохранности, бог-врачеватель; Пильвитс, бог, дающий богатство. Эти персонажи объединяются в схему типа: Бог (Дейвс) противопоставляется Перкунсу как главный - неглавному, неактуальный - актуальному, хозяин - исполнителю. Тримпс противопоставлен Патолсу как молодой - старому, весенний - осеннему, жизнь - смерти, зеленый - белому. Пушкайтс и Пергрубрюс противопоставлены Аушаутсу и Пильвитсу как дикое - культивированному, природа - человеку; Пушкайтс Пергрубрюсу как лес - полю; Пильвитс Аушаутсу как богатство - здоровью (моральной норме). Этот прусский пантеон позже претерпел существенные изменения: бог (Дейвс) получил эпитет Окопирмс, ставший позднее основной формой имени; Тримпс разделился на Потримпса и Аутримпса; эпитет Патолса Бардойтс стал самостоятельным божеством; Патолс получил имя Пеколс; Пеколс раздвоился на Пеколса и Поколса; в пантеон был включен Звайгстикс, связанный с солнечным светом и солнцем (аналогичное выделение солнца как особого мифологического персонажа, ставшее возможным только после утраты первоначальной связи названия бога и солнечного дневного света, характерно и для литовской, и латышской мифологий). Наиболее действенными принципами упорядочения пантеона оказались: космологический (небо - Окопирмс, солнце - Звайгстикс, гром и молния - Перкунс, море - Аутримпс и т. п.) или смешанный, при котором космологические элементы сочетались с социально-хозяйственными.

Списки божеств, принадлежащих к первому уровню литовской мифологии, ущербны и помогают реконструировать лишь часть ядра системы: Нънадей/Андай - Перкунас - Телявель (по Волынской летописи). Здесь Нънадей - высший бог (ср.: "жряше богом своимЬ втаине, первому Ненадьеви"), в чьем имени выделяется элемент deiv-: *No-andein (соответственно Antdeiv, Андай: ср. Диевас), ср. латыш, по-dievs в значении "небо" (возможна и иная интерпретация имени Нънадей - Нумадиевс, от литов. namo dievas, "бог дома"; ср. у Ласицкого Numeias, "домашний бог"). Перкунас - громовник, Телявель - божественный кузнец, помощник Перку-наса, находящий надежные параллели в популярном во всем прибалтийском ареале сюжете о кузнеце, выковавшем солнце (ср. скандинавские, финские, эстонские и др. версии). Место и суть других божеств, упоминаемых в источниках 13 в., далеки от ясности: литовцы поклонялись богине Жворуне в образе суки; Мьидьина, видимо, литов. Медейна (Medeine) - хозяйка леса, отождествляемая с Заячьим богом. В условиях христианизации, когда именно высший уровень мифологической системы (пантеон) стал объектом нападок и гонений, пантеон литовских богов не имел возможностей для развития. Из данных 16 в. (начиная с Мажвидаса) и позже заслуживают упоминания богиня Жемина, связанная с землей (ср. литов. zeme, "земля"), ее брат Жемепатис (Zemepatis, собств. "господин земли"), Лайма - богиня счастья, судьбы, возможно, Вангпутис, бог ветра, и др. Перкунас во многих случаях аккомодировался образу пророка Илии.

Еще меньше данных судить о структуре первого уровня латышской мифологии. Но и здесь несомненно наличие пары: бог (Диевс), отец неба, и Перконс, бог грома и молнии, ,которые противопоставлены друг другу, как в прусской и литовской мифологиях, и тем не менее нередко смешиваются друг с другом (ср. "сыновей бога" и "сыновей Перкона"). Возможно, что богиня земли Земес мате (Zemes mate, собств. "земля-мать") некогда входила в сюжет основного мифа. Некоторые мифологические персонажи стали чисто фольклорными; напротив, некоторые христианские святые, покровители земледелия и скотоводства, сильно мифологизировались и тем самым восполнили нехватку мужских мифологических персонажей.

Второй уровень Б. м. в основном составляли божества, связанные с хозяйственными циклами, с частными целями, приуроченными к сезонным обрядам. Видимо, к нему принадлежали первоначально прусские Пергрубрюс, Пушкайтс, Аушаутс, Пильвитс, латышские женские божества, Усиньш как покровитель лошадей и, возможно, мифологизированные христианские святые, большая часть литовских божеств из списков Стрыйковского, Ласицкого и Преториуса. В своих сочинениях они приводят десятки мифологических имен. Как правило, они даны в неточной, а иногда и в заведомо ошибочной форме; функции, приписываемые носителям этих имен, часто недостоверны или сугубо этимологического происхождения; многое следует отнести за счет недостаточной осведомленности авторов и иногда их фантазии. Наконец, многие из указанных божеств оказываются духами, покровителями природы или хозяйства. Тем не менее некоторые имена заслуживают внимания. См. у Стрыйковского: Прокоримос - высшее божество; ему приносили в жертву белых каплунов; часть жертвы поедалась исполнителями обряда, часть - жертвующими, часть - сжигалась; имя Prokorimos восходит к литов. Prakurimo dievas, "бог творения", от prakiirti, "творить" (ср. Диевас, Окопирмс). Крумине - божество зерновых; ему приносят в жертву петухов с низким густым гребнем, разрезая мясо на мелкие кусочки, чтобы рожь была невысокой, но густой; полное наименование - Krumine Pradziu Warpu, "Крумине начала колосьев" (ср. литов. krumas, "куст"). Литуванис - мифологический персонаж, посылающий дождь (Lituwanis, ср. литов. lietus, "дождь"), возможно, персонификация дождя. Гульбис - личный гений человека (Guibi Dzie-wos, видимо, искажение литов. Gelb-, от gelbeti, "помогать"); мужчины приносили ему в жертву белых каплунов, женщины - кур. Гониглис - бог леса и пастухов (Goniglis Dziewos), искажение Ganyklos Dievas, "бог пастбищ", сравнивается с римским Сатиром и Фавном; Гониглису жертвовали тестикулы коней, быков, козлов и др. животных; пастухи сжигали их на большом камне, моля Гониглиса защитить скот от хищников. Сотварос - бог скота, которому приносили в жертву перед костром белых каплунов; имя Sotwaros, видимо, связано с литов. sutverti, "создавать"; Упинис девос - бог рек (ср. литов. Upinis dievas, "речной бог"); ему приносили в жертву белого поросенка, чтобы вода была чиста. Келю Диевас (Kilu Dziewas, Kellukis у Преториуса, от литов. kelias, "дорога", "путь"), бог дорог, которого просили о благополучном путешествии. Сейми девос (Seimi dewos, ср. латыш, saimes dievs и литов. seimynos dievas) - бог семьи, дома; ему приносят в жертву кур и петухов, бросая их в огонь печи. Ругучис (Ru-guczis) - божество ферментации, Бубилас - божество пчел и др.

У Ласицкого: Аукстеяс Висагистис (Auxtheias Vissagistis, вероятно из литов. auksta/isis visgalisis, "высший всемогущий") - высший всемогущий бог. Альгис (Algis, ср. литов. algoti, "звать") - вестник высших богов. Апидеме (Apidome, ср. литов. apideme, "участок", "владение") - божество перемены жилища. Аудра (Audra, ср. литов. audra, "буря"; Audros dievaitis, "божок бури") - богиня моря и прочих вод. Безлея (Bezlea, от литов. blisti, "темнеть", "смеркаться") - богиня вечера; в списке Ласицкого располагается между богиней солнечных лучей Ауской и богиней ночной тьмы Брекстой (Breksta, от литов. breksti "смеркаться", но и "брезжить", "рассветать"). Будинтойс, Будинтая (Ви-dentoys, Budintaia, ср. литов. budinti, "будить") - божество бодрствования, пробуждения. Вальгина - богиня скота (кроме лошади); имя Walgina (ср. литов. vaigis, "еда"), возможно, указывает на функцию богини, имеющую отношение к пище. Гардунитис (Gardunitis, ср. литов. gardas, "огороженное место", "загон", "стоило") - божество, охраняющее двор, усадьбу, скот; та же функция приписана Дворгаутису (Dworgautis, от литов. dvaras, "имение", "поместье"). Датанус (Data-nus, ср. литов. duotojas, "деятель", от duoti, "дать"). Ежеринис (Ezer-nim, ср. литов. ezerinis, "живущий в озере") - божество озер. Жалус (Salaus, Zailus, ср. литов. zaioti, "вредить", "портить") - божество вражды; ср. латыш. Каря мате (Каг-ra mahte, ср. karavirs, "воин"), богиню ссоры. Кремата (Kremata) - божество свиней; ср. Крукиса (Kru-kis, от литов. krukti, "хрюкать"), свиного бога (у Преториуса - Кяулю Крукас). Лаздона (Lasdona, от литов. lazda, "ветвь") - покровительница леса, украшенная ветвями, божество лесных орехов. Лигичюс (Ligi-czus, видимо, из *Ligintjus, ср. литов. lyginti, "уравнивать") - божество согласия, единства; у Преториуса - Лигеюс (Lygiejus). Пизюс (Pizio, от литов. piza, "вульва") - мифологический персонаж, приводящий невесту к жениху и почитаемый юношами; вслед за ним упомянут Гонду (Gondu, возможно, искажение жемайт. gedius, от geda "стыд", "срам") - мифологический персонаж, почитаемый девушками, покровитель отношений между молодыми людьми. Сидзюс (Sidzium) - добрый гений отдельного рода, семьи; ср. Твертикоса (Tvverticos), бога определенной местности и рода. Сиричус (Siriczus) - бог пастухов, кормящий скот; у Пре-ториуса более правильная форма имени - Szericzius (от литов. serti, "кормить"). Убланича (Ubianicza) - домашнее божество, заботящееся о каждом молящемся или о каждом предмете утвари; имя, видимо, происходит от литов. ubiadnycia, "отдельное строение с печью для приготовления свиного корма": ср. использование овина, риги и т. п. в ритуальных целях.

У Преториуса: Ератинис (Eratin-nis, Eraiczin - Eraiciui dievaitis, ср. литов. eraitinis, "бараний божок") - баранье божество у литовцев и, видимо, пруссов. Желус (Zeius, от литов. zeiti, "расти", "вырастать", zole, "трава") - божество, способствующее росту трав. Карвайтис (Karvaitis, Kurvvaiczin-Karvaiciu, dievaitis, ср. литов. karve, "корова", прус. curwe) - телячий божок у литовцев и, возможно, пруссов. Каукарюс [Kaukarus, ср. литов. kaukuras, "вершина" (горы)] - божество, связанное с горами, и др.

Третий уровеь мог включать мифологических персонажей, характеризующихся наиболее абстрактными функциями, например Лайма, "судьба", Гильтине, "смерть", или персонажей, известных прежде всего из фольклорных текстов (сказок, песен и т. п.): сюда относятся солнце и месяц (литов. SauleMenuo, латыш. Saule-Meness), участвующие в сюжете "небесной свадьбы", брака и его разрыва, дублирующего мотив предыстории основного мифа, денница, заря, небесный кузнец (Кальвис), звезды, также включающиеся в некоторых версиях в этот сюжет, Звайг-стикс, Аусеклис и др., а также персонажи, входящие в семью солнца, - солнцева дочь, солнцева мать и т. п.

Четвертый уровень объединяет, как правило, персонажей, которые открывают мифологизированную историческую традицию. Ср. Видевута и Брутена у пруссов, родоначальников светской и духовной власти, Швинторога как основателя новой ритуальной традиции, и даже Гедимина как основателя Вильнюса, Криве и Лиздейку как основателей новой жреческой традиции. К тому же уровню могли относиться и некоторые более или менее индивидуализированные (нередко отрицательные) персонажи: противник громовержца (Велняс, Велнс) в сниженном варианте - "черт", латыш. Велумате (Velu mate), "мать мертвых", покровительница умерших, Лаума - ведьма, Юмис - дух зерна, "двойчатка", прус. Курке - злой дух, вредящий злакам, может быть, литов. А йтварас - домашний дух, Куршис (Kursis) - дух хлеба, воплощаемый соломенным чучелом, изготовленным при молотьбе, Ругинис - дух ржи, Ругю боба (Rugiu boba) - "ржаная баба", чучело из соломы и ветвей, и т. п.

Пятый уровень включает сказочных персонажей и духов - хозяев леса, воды, поля и других урочищ. Таковы литов. Лауксаргас (Lauksargis; ср. литов. laukas, "поле" и sargas, "сторож") - охранитель поля, Медейна - охранительница леса, Габия - персонифицированный огонь, Веи.опатис - господин ветра и др. Уже раннесредне-вековые источники сообщают о поклонении огню, воде, деревьям, камням, небесным светилам. Особенно почитался вечный огонь или святой огонь (прус. и ятвяжск. Schwents Paniks) как в персонифицированной, так и в неперсонифицированной форме. До сих пор известны многочисленные молитвы, обращенные к огню.

К шестому уровню принадлежат неиндивидуализированные и часто неантропоморфизированные духи, образующие целые классы. Таковы прусские Барздуки - гномы. Маркополи - антропоморфные духи, живущие в земле (и те, и другие связаны с Пушкайтсом), литов. Каукас, Кауки - добрые духи дома, благожелательные людям женские духи дейве и лауме, ведьмы - раганы; духи, вызывающие кошмары (литов. slogutes), наваждения (латыш, мани - mans, manis). Ср. мургов - воздушных духов и духов умерших (латыш, murgi - так же называли бред, фантастические видения у больных). К тому же уровню относятся оборотни - вилктаки, великаны (литов. milzinai) и многочисленные латышские духи - матери: воды - Уденс мате (Udens mate), моря - Юрас мате (Juras mate), леса - Межас мате (Mezas mate, есть и отец леса - Межа тевс, Meza tevs), полей - Лауку мате (Lauku mate), ветра - Вейас мате (Vejas mate), скота - Лопу мате (Lopu mate) и др. Сюда же, видимо, следует относить таких духов, как латышский Маяс кунгс (Majaskungs, "господин дома"), дух-покровитель дома, умерший предок, живущий в очаге или под порогом; семейный дух Лулькис (Lulkis, ср. латыш, lulkis, "молочный теленок", "материнская грудь"); литовский Димстипатис (dimstipatis - "хозяин дома", от dimstis, "двор", "усадьба" и pats, "сам", "господин"), духи умерших неестественной смертью (lietuvens) и многообразную нечисть, а также мифологизированные образы медведя, волка, змей. Чускас - "домашние змеи" (от латыш, cuska, "змея"), которых, согласно Стендеру, почитали латыши, кормили их на священных трапезах; подобные трапезы у литовцев устраивались специальными жрецами - монининкс (monininks), от manyti, "думать", "полагать": ср. жрецов жалтонес, от литов. zaitys, "уж", заклинателей змей). После пира исповедывались в грехах и бедах жрецу, и тот, держа в руках змеи, производил заклятие или призывал к исполнению желаний.

Седьмой уровень включает человека в его мифологизированной ипостаси, прежде всего как носителя души, духа (литов. dvasia, латыш. siela) и как участника ритуала. К тому же уровню относятся разные категории жрецов, хорошо известные у пруссов и литовцев: прус. вайде-лоты (зигноты), возглавляемые криве-кривайтисом; нерути (Nerutti, Neruttei), гадавшие о погоде и возможностях рыбной ловли, ныряя в воду [корень пег- связан как с обозначением жизненной силы плодородия и полноты чувств (прус. nertin, "гнев", литов. noreti, "желать", narsas, "храбрость", "ярость"), так и с символикой "низа" (земли, воды), ср. литов. nerti, "нырять", nerove, "русалка" и соответствующие индоевропейские параллели: др.-инд. нарака - подземное царство, др.-греч. Нереи, Нереиды и т. п.]. Ср. другие категории жрецов, гадающих по воде: вандлулути (Wandlttlutti, литов. vanduS, "вода"), удбуртули (Udburtulli, ср. балт. vandud, "вода" и burt, "гадать"). Литов. малдининки (Maldininkas у Преториуса, ср. литов. maldininkas, "молитель") молились, пели и отправляли многочисленные ритуалы. Прус. тулисоны и лагашоны (Tullissones vel Ligaschones) упомянуты уже в договоре ордена с пруссами от 7 февраля 1249 как "лживейшие комедианты", принимающие участие в обрядах восхваления умершего (их упоминает и Преториус); по некоторым предположениям, название "лигашоны" связано с Fbgati, "лгать"). Известны многочисленные категории жрецовгадателей об урожае, погоде и т. п.: по поведению животных и птиц (по крови и внутренностям жертв и т. п.) - лекутонес (Lekkutones, ср. литов. lekti, "летать"), видуронес (Widdurones, ср. литов. viduriaT, "внутренность"), жверутей (Szweruttei, ср. литов. zveris, "зверь") и др.; по дыму или пламени свечи - жваконес (Szwakones, ср. литов. zvake, "свеча"), думонес (dumones, ср. прус. dumis, "дым"); по звездам - жвеигджурунес (Szweigdzurunes, ср. литов. zvaigzde, "звезда", а также латыш. Ликста - мифологизированный образ небесных явлений, сулящих дурные последствия) и др. К тому же уровню относится все, что связано с ритуалом, аграрными и другими праздниками, как правило, соотнесенными с христианскими, напр. день Иоанна Крестителя, литов. Joriines, латыш. Лиго (LTgo, от ligot, "качаться" - ср. представление о качании солнца 24 июня). Лиго - праздник летнего солнцеворота, связанный с почитанием солнца, просьбами о плодородии и охране полей и скота от злых духов, ведьм, время общего веселья (в старых источниках песенный припев "Лиго" был осмыслен как имя бога радости); дома украшались зеленью, люди прыгали через костры и т. п. (ср. слав. Купала). Тот же уровень включает различные ритуальные символы и предметы (священные камни и т. п.), обрядовые тексты, урочища и святилища, среди которых были крупные культовые центры, напр. святилище Нижнего Замка в Вильнюсе и особенно общепрусский культовый центр Ромове. По легенде, переданной Грунау, Ромове было основано родоначальником прусской жреческой традиции Брутеном, который воздвиг там "жилище" для богов Патолса, Потримпса и Перкунса, изображенных на священном дубе (дереве Перкунаса: ср. также Носолум, видимо, божество дуба у литовцев - Nosolum из 0nzolius, литов. azuolas, "дуб", и др. мифологизированные образы деревьев - Бирзулис, Birzulis, литовский бог березы у Ласицкого, Шермукшнис, "рябина", sermuksnis, и др.). Дуб был разделен на три части, в соответствии с тремя зонами космоса, которые маркирует мировое дерево в архаичных традициях (см. Древо мировое): соответственно и "старый" бог Патолс связан с преисподней, юный Потримпс - с землей, плодородием, Перкунс - с небом (ср. также трехчастные литовские кресты, изоморфные мировому дереву и сохранившие в своей конструкции древнюю модель мира, присущую Б. м.).

Данные о конкретных мифологических персонажах, их связях и соответствующих мифологических сюжетах позволяют реконструировать общее ядро восточнобалтийской мифологии, в частности на ее высших уровнях: Мощность мифологического пласта у балтийских народов, разрушенного с введением христианства далеко не полностью, объясняет огромное количество пережитков язычества в фольклоре, магии, быту и ту большую роль, которую сыграла Б. м. и ее образы в становлении литовской и латышской культуры нового времени (литература, искусство).

Лит.: Теобальд, Литовско-языческие очерки, Вильна, 1890; Гуревич Ф. Д.. Древние верования народов Прибалтики по данным "Хроники Ливонии" Генриха Латвийского, "Советская этнография", 1948, N" 4; Перцев В. Н., Культура и религия древних пруссов, "Уч. зап. Белорусского государственного университета. Серия историческая", 1953, в. 16; Иванов В. В., Отражение индоевропейской терминологии блианечного культа в балтийских языках, в кн.: Балто-славянский сборник, М., 1972; Топоров В. Н., Заметки по балтийской мифологии, там же; Иванов В. В., Топоров В. Н., Балтийская мифология в свете сравнительно-исторических реконструкций индоевропейских древностей, "Zeitschrift fur Slavi-stik", 1974, Bd 19, Н. 2; Bender J., Zur altpreuasischen Mythologie und Sitten-geschichte, "Altpreussische Monatsschrift", 1865, Bd 2, 1867, Bd 4; Bielenstein A., Das Johannisfest der Letten, "Baltische Monats-schrift". 1874, Bd 23, Н. 1-2; Mannhardt W., Letto-preussische Gotterlehre, Riga, 1936; Bruckner A., Beitrage zur litauischen Mythologie, "Archiv fur slavische Philologie", 1886, Bd 9, Н. 1; его же, Starozytna Litwa. Ludi i bogi, Warsz., 1904; Mierzynski A.. Zrod+a do mytologii litewskiej, cz. 1-2. Warsz., 1892-96; Lautenbach J., Uber die Religion der Letten, "Magazin der Lettisch-literiirischen Gesellschaft", 1901. Bd 20; Bug a K., Medziaga lietuviu, latviu ir prusu mytologijai, sas. 1-2, Vilnius, 1908-09; Smits P., Latviesu mitologija, 2 ~izd., Riga, 1926; его же, Latviesu tautas ticejumi, t. 1-4, Riga, 194041; Bertuleit Н.. Das Religionsweaen der alten Preussen mit litauischlettischen Parallelen, "Sitzungsberi-chte der Altertumsgesellschaft Prussia", 1924, Н. 25; Basanavicius J., Is senoves lietuviu mytologijos, "Lietuviu tauta", 1926. kn. 4, sas. 1; Krollmann C., Das Religions-wessen der alten Preussen. "Altpreussische Forschungen", 1927. Jg. 4; Jonval М.. Les chansons mythologiques lettonnes, P., [1929]; Pisani V., II paganesimo baltoslavo, [Torino, 1962] (Storia delle religioni, 5 ed.. v. 2); его же, Le religioni dei ceiti e dei balto-slavi nell´Europa precristiana. Mil., 1951; Thomas H., Die slavische und baltische Religion vergleichend dargestellt. Bonn. 1934 (Diss.); Adamovics L.. Senlatviesu religija, в сб.: Vestures atzinas un telojumi, [Riga], 1937; его же, Zur Geschichte der altlettische, Religion, Riga, 1940 (Studia Theologica, kn. 2); Ivinskis Z., Medziu kultas lietuviu religijoje, "Soter", 1938-39; его же, Senoves lietuviu religijos bibliografija, Kaunas, 1939; Straubergs K., Latviesu buramie vardi, t. 1-2, Riga, 1939; его же, Lettisk folktro om de doda, Stockh., 1949; Meulen R. van der, De Godsdiensten der Slaven en Balten, в кн.: Leeuw G.van der, De Godsdiensten der wereld, 3 ed., deel 2, Amst., 1956; Sturms E., Alkstatten in Litauen, Hamb., 1946; Alseikaite-Gim bu tiene М., Die Bestattung in Litauen in der vorgeschichtlichen Zeit, Tiiblngen, 1946; Slaviunas Z., Liaudies paprociai ir mitiniai ivaizdziai mazvydo rastuose, в сб.: Senoji lietuviska knyga, [Kaunas, 1947); Balys J., Lietuviu tautosakos skaitymai, Bd 1-2, Tiibingen, 1948; его же. Lithuanian mythology, в кн.: Funk and Wagnalls standard dictionary of folklore, mythology and legend, N. Y., [1972]; его же, Latvian folklore. Latvi. an mythology, там же; Jaskiewicz W., A study in Lithuanian mythology, "Studi baltici", 1952, t. 9; Biezais Н., Die himmlische Gotterfamilie der alten Letten, Uppsala, 1972; его же, Baltische Religion, в кн.: Strom A. V., Biezais H., Germanische und baltische Religion, Stutt. [u. a.], 1975 (лит.]; Gobis V., Senoves lietuviu tikejiroas, в сб.: Religija, ateizmas, dabartis, Vilnius, 1966; Jurginis J., Krikscionybe Lietuvoje, в сб.: Religijos ir ateizmo klausimai, Vilnius, 1963; его же, Lietuviu dievai ir delves, *Mokslas ir gyvenimas", 1966, № 3; Dunduliene P., Namu zidinio kultas Lietuvoje, *Lietuvos TSR aukstuju mokyklu mokslo darbai. Istoria", 1964, kn. 6; ее же, Senoves lietuviu religijos klausimu, там же, 1969, kn. 10; Szafranski W., Ze studiow nad wierzeniami Ba-How, "Acta Baltico-Slavica", 1969, t. 6; Puhvel J., The baltic pantheon, в сб.: Baltic literature and linguistic, Columbus, 1973; Kosman M., Drogi zaniku poganstwa u Ba-ltow, Wroclaw [u. a.], 1976; Velius N.. Mitines lietuviu sakmiu butybes, Vilnius, 1977; его же, Laumiu dovanos. Lietuviu mitologines sakmes, Vilnius, 1978; Runduliene P., Zaitys ir yoj simbliai lietuviu laiaudies mene ir zodineie kuryboje, Vilnius, 1979.